Одинаковое значение с повышениями по службе имеет в качестве средства влиять на судей награждение их чинами и орденами. В этом отношении судьи тоже должны быть обеспечены от произвола начальства.
Проще и радикальнее всего было бы совершенно упразднить чинопроизводство и награды в судебном ведомстве[1]. Составители Судебных уставов имели в виду поступить именно таким образом[2]. Но на практике вышло другое.
Дело в том, что редакция ст. 241 Учр. суд. устан., которая в проекте заключала в себе прямое и категорическое изъятие судей от чинопроизводства («должностные лица судебного ведомства, доколе состоят в оном, не производятся в чины» – ст. 216 проекта), была при утверждении проекта изменена в том смысле, что судьи «при оставлении судейского звания не теряют права на производство во все те чины, которые могут им следовать в общем порядке чинопроизводства, по расчету времени их службы в означенных должностях».
Хотя и в этой редакции статья не оставляет сомнения в том, что судьи не производятся в чины, пока состоят в судейском звании, а получают их при выходе в отставку, но отсутствие прямого запрета привело к тому, что им стали давать чины по общим правилам, установленным для всех состоящих на государственной службе[3].
Аналогичная судьба постигла и иъзятие судей от наград и тоже благодаря тому, что при утверждении Учреждения судебных установлений была изменена редакция соответствующей статьи. А именно в проекте ст. 248 говорилось, что лица судейского звания «удостаиваются наград единственно по личному усмотрению Императорского Величества, без всяких о том представлений».
При утверждении этой статьи Государственным Советом последние слова были выброшены, и на практике пышно расцвела система представления начальством к наградам, которой так опасались составители Судебных уставов.
В 1887 г. министерство предписало председателям окружных судов представлять судей и следователей к наградам за отлично-усердную службу в известные сроки и в определенном порядке[4]. Проект новой редакции Учреждения судебных установлений сохраняет ст. 248 в неизменном виде (ст. 338) и санкционирует «производство судей в чины за выслугу лет общеустановленным порядком» (ст. 311).
Такой результат надо признать вполне естественным. Изъятие судебного ведомства от чинопроизводства и награждения орденами так резко нарушало установившийся порядок государственной службы и являлось столь обидной для судей привилегией, что не могло привиться и удержаться.
Как бы желательно ни было само по себе уничтожение чинов[5], но раз они составляют необходимую принадлежность всякой отрасли государственной службы, раз с ними связаны разного рода преимущества, раз в самом обществе господствует правило: «по чину и честь», то делать изъятие для одних судей – значит ставить их в худшее положение сравнительно со всеми прочими чиновниками[6].
То же самое относится к орденам, которые даются у нас даже духовенству. Ввиду этого и на западе Европы судьи различаются между собою, подобно другим чиновникам, по рангам, классам, чинам и награждаются орденами.
Только в Англии и еще кое-где (в Мекленбурге) не принято давать судьям ордена, да и то из этого правила делаются изъятия[7]. В Германии дважды возбуждался вопрос об уничтожении чинопроизводства и награждения орденами и оба раза был отвергнут рейхстагом[8].
Притом полное упразднение чинов и орденов вовсе не является необходимым для ограждения судейской независимости. Дело ведь не в них, а в предупреждении произвольной раздачи их не по заслугам. С этой целью достаточно постановить, что судьи получают чины и ордена только за выслугу лет[9].
Таким способом будет предотвращена возможность награждения их вне очереди, но вместе с тем судьи не будут лишены связанных с чинами и орденами преимуществ. Необходимо даже поставить судей возможно выше в служебной иерархии в видах поддержания престижа судебной власти, соответственно тому важному значению, какое она имеет в государстве, как охранительница правопорядка и закономерности управления.
«Конечно, авторитет судебного персонала создается его внутренними качествами, нравственными и умственными, т.е. величием душевным, добротою нравов и высоким умственным цензом.
Но для средних людей – судей, лишь приближающихся к полноте этого идеала, – необходимо, особенно ввиду русских служебных традиций и склада нашей общественной жизни, и внешнее авторитетное положение, т.е. достаточно высокая постановка их должности в служебной иерархии»[10].
[1] Филиппов, I, 330; Вurckhard, 24–25, 29–31 (здесь приведено сделанное в таком смысле постановление Учредительного собрания Союза австрийских судей, происходившего в 1907 г.).
[2] В мотивах к ст. 248 Учр. суд. устан. они говорят: «Для правильной организации суда необходимо, чтобы значение судьи, в собственных его глазах и во мнении общества, зависело единственно от его звания, а не от какого иного почета. Тогда только судья будет сознавать достоинство и важность своего призвания, а общество будет видеть в нем судью в настоящем смысле сего слова.
Поэтому члены каждого суда должны быть совершенно равны между собою. Но если у них останется и, посредством постепенного производства, будет поддерживаемо различие в чинах, то это различие не допустит установиться равенству судей, поставит их в неправильные друг к другу отношения и даже иногда даст перевес мнению старшего чином над мнением младшего, может быть, не совсем согласно со справедливостью.
С другой стороны, при производстве в чины нужны аттестации и представления. Здесь встречается довольно трудная задача: избрать лицо, которое будет аттестовать и представлять по судебному ведомству. Кому бы это ни было предоставлено, нет никакой возможности устранить влияния аттестующего и представляющего на представляемого и некоторую зависимость сего последнего от первого.
Много ли может найтись людей, которые не пожелали бы сравняться чином с равными им по званию товарищами, а это врожденное человеку желание не обойдется без угодливости и разного рода искательств.
По сим основаниям положено, допустив но примеру других ведомств, определение на судебные должности, не стесняясь чинами определяемых, считать всех, состоящих в одном и том же классе должности, совершенно равными между собою и затем не создавать искусственного между ними неравенства посредством поддержания различия в чинах… Все вышесказанное об аттестации и о представлениях к повышению в чинах вполне относится и к представлениям к орденам и другим наградам».
[3] «В Петербургском окружном суде, – писал уже в 1879 г. проф. Коркунов, – можно найти между членами все чины от коллежского регистратора до действительного статского советника включительно» (Журн. гражд. пр., 1879, № 2, 165).
[4] Циркуляр министра юстиции от 14 марта 1887 г. (Учр. суд. уст., изд. Шрейбера, 285; изд. Громачевского, 152).
[5] Филиппов, I, 346–349. Разъясняя вред, приносимый существованием чинопроизводства, этот автор полагал, что «уничтожение этих отличий так же важно для государственной жизни, как уничтожение крепостного права и как судебная реформа» (349).
[6] На это не раз указывалось в прессе. Соболев: «Чинопроизводство есть общее право, присвоенное всем лицам, состоящим на государственной службе. Поэтому едва ли справедливо ограничивать пользование этим правом для судей…» (Юрид. газ., 1894, № 74).
Васильев: «Чинопроизводство необходимо потому, что с чинами связаны права на дворянство, почетное гражданство и пр. и чины имеют значение и в частной жизни» (там же, 1894, № 81).
[7] Kade, 110–111, 129–130, 171–172, 199–209, 227–259; Aubin, 97 ff. В Англии судьи тоже различаются по рангам, титулам, костюму и часто награждаются званием пэра (Franqueville, Le Système judiciaire de la Grande Bretagne, I, 1893, 387–388, 391 ss.).
[8] В первый раз возбудил его при обсуждении проекта Устава судоустройства депутат Виндгорст, бывший ганноверский министр юстиции, засвидетельствовавший, что его со всех сторон осаждали просьбами об ордене или титуле (Hahn, Die gesammten Materialien, I, 1127; Aubin, 98).
[9] Aubin, 99.
[10] Даневский, 66. Поразительный и вместе с тем удручающий контраст представляет положение английских судей и наших.
Когда в Англии судьи приезжают на сессии, их встречает шериф с другими должностными лицами и в парадной карете, с почетной стражей и оркестром трубачей впереди, под звон церковных колоколов, и привозит в свой дом, где для них приготовлена квартира; при посещении судьями церкви, их встречает епископ; во время открытия заседания присутствуют мэр и шериф. А вот пара случаев из жизни наших судов.
Председатель окружного суда, собираясь на выездную сессию в глухой провинциальный город, заранее обратился к местному городскому голове и исправнику с просьбой найти за какую угодно цену три комнаты для суда и канцелярии; просьба эта не была исполнена, и председатель вместе с членом суда и прокурором должны были остановиться в грязном постоялом дворе, где питались чаем и яйцами и не могли спать из-за насекомых; к концу сессии все расхворались.
В другой раз выездная сессия не состоялась, так как перед открытием заседания суда в зал уездного съезда, где оно должно было происходить, явился председатель уездного съезда с земскими начальниками и занял его для административного заседания (Михайловский, 264, прим.).
