II.) Погашающее действие давности распространяется и на все те случаи, в которых должностные и духовные лица подлежали бы за преступления и проступки, ими содеянные, исключению из службы по суду. С истечением давности суд не может привлечь подобных лиц к ответственности, не может и отставить их от должности.
Из этого видно, что по отношению к ответственности перед уголовным законом между должностными и духовными лицами и остальными гражданами нет никакого различия. Давность, погашая преступления, ими содеянные, не умаляет их прав. Но, независимо от уголовной ответственности, лица эти ответственны также перед теми учреждениями или лицами, под ведением или начальством которых они состоят.
Отношения подчиненных к начальникам не могут быть с точностью формулированы законом. Личное доверие имеет здесь всегда более или менее широкое значение. Неспособность чиновника, упущение, им сделанное, и множество других причин могут повлечь за собою исключение его из службы.
И вообще мы должны заметить, что те взыскания, которым должностные или духовные лица подвергнутся в дисциплинарном порядке, не могут подлежать погашающему действию давности, влияние которой не переступает за пределы уголовной ответственности этих лиц[1].
Преступление, погашенное давностью, не может быть принято в соображение при содеянии лицом нового преступления. Постановление Уложения.
III.) Одно из самых бесспорных последствий погашающего влияния давности заключается в том, что преступление, покрытое давностью, не может быть принимаемо в соображение как обстоятельство, отягчающее ответственность лица в случае содеяния им того же самого или иного, более тяжкого преступления.
Не говоря уже о том, что многие законодательства допускают повторение, только в случае отбытия виновным наказания; но и вообще для понятия повторения необходимо, чтобы новому преступлению предшествовал приговор, признающий подсудимого виновным в совершении первого преступления.
Но по истечении давностного срока становится невозможным постановление подобного приговора, нельзя вследствие этого признавать и повторения существующим, когда первое преступление уже покрыто давностью. Мнение это разделяется большинством новейших немецких криминалистов[2].
Разрешение этого вопроса в русском праве не сопряжено с какими-либо затруднениями. Ст. 131 Уложения признает рецидиву только в случае повторения того же преступления или учинения другого после суда и наказания за первое.
Но, в силу ст. 158, “наказание отменяется за давностью”, а поэтому при содеянии нового преступления прежнее, уже погашенное давностью, не может быть принято во внимание.
Что же касается до того, каким образом относится давность к стечению преступлений, то ст. 132 Ул. для наличности понятия о совокупности считает необходимым, чтобы подсудимый был признан виновным в учинении нескольких в одно или в разное время, дотоле еще не наказанных и давностью, или же общим, или особенным прощением не покрытых деяний.
Следовательно, для наличности конкуренции необходимо, чтобы преступления, входящие в состав этого понятия, не были погашены давностью.
IV.) Лицо, привлеченное по истечении давностного срока к следствию, не может быть приговорено к уплате судебных издержек[3]. Взысканию этих издержек должен предшествовать приговор, осуждающий подсудимого, и давность, отстраняющая подобный приговор, отстраняет и самое взыскание.
Дамбах смотрит на судебные издержки как на гражданский иск, вытекающий из преступления и, следовательно, не подлежащий действию уголовной давности. С мнением этим нельзя согласиться.
Судебные издержки не составляют, конечно, уголовного наказания в собственном смысле этого слова, но с наказанием они имеют много общего в том отношении, что они, как и наказание, определяются приговором уголовного суда, признающим подсудимого виновным, а вместе с тем и обязанным покрыть расходы, вызванные направленным против него преследованием.
Сопоставлять же взыскание судебных издержек с гражданским иском нельзя, потому что последний вытекает из понятия о деянии вообще, а не из квалификации деяния как преступления[4].
Унтергольцнер[5], говоря о судебных издержках, замечает, что взыскания их нельзя допустить во всех тех случаях, когда с самого начала следственного производства будет очевидно, что преступление уже погашено давностью; если же обстоятельство это не будет достаточно уяснено, то он считает подсудимого обязанным уплатить причитающиеся с него издержки, величина которых должна сообразоваться с тяжестью падающего на него подозрения.
Мнение это лишено достаточного основания, и Шварце весьма верно замечает, что следствие должно быть признано ничтожным и в том случае, когда, при его начале, не было с доверенностью очевидно, что давность уже истекла. И действительно, эту неясность, эту неопределенность отношения давности к известному процессу, никак нельзя поставить в вину подсудимому и нельзя взыскивать с него судебные издержки.
В смысле, нами указанном, вопрос этот разрешается и положительным законодательством. Для примера укажем на Французский устав уголовного судопроизводства[6] (ст. 162, 194 и 368), на Прусский королевский рескрипт от 3 января 1849 года и, наконец, на статью 194 нашего Устава уголовного судопроизводства, в силу которой уплата судебных издержек обращается… на обвиняемого, если он признан виновным.
Сходно с этим постановление ст. 983 того же устава, на основании которой издержки возмещаются из имущества лиц, признанных по делу виновными. Из приведенных нами законоположений видно, что взысканию судебных издержек должен безусловно предшествовать судебный приговор, и пока не состоялся приговор, до тех пор нельзя и возбуждать вопроса об издержках.
[1] Dambach, стр. 92-95, весьма справедливо замечает, что чиновник может быть в порядке дисциплинарном удален от должности, несмотря на то, что уголовный судья признает его за истечением давности не подлежащим более уголовному преследованию. Подробно говорит об этом вопросе г. Яневич-Яневский, стр. 54-56.
(В изложения как этого, так и других вопросов, касающихся действия давности, погашающей преступление, он исключительно придерживается Дамбаха). Schwarze, Bemerkungen, стр. 118. В примеч. I он ссылается на статью Геффтера, Ueber Verbrechen und Disciplinar-Vergehungen der Staats-und Kirchendiener-Neues Archiv des Criminalrechts, Jahrgang 8, стр. 48, 171 и след. Leonhardt, Commentar, Band I, стр. 399.
Grundler, Systematische Entwickelung, § 42, стр. 68 и 69, имеет преимущественно в виду духовных лиц и полемизирует с Engau и некоторыми прежними криминалистами, признававшими духовных лиц и школьных учителей (die Prediger und Schulmeister) безусловно подлежащими отстранению от должности.
Лица эти, по словам Энгау (§ 50), должны быть образцами нравственности для прихожан и детей, и преступления, совершенные ими, всегда должны быть рассматриваемы как обстоятельства, влекущие за собою их исключение из этих званий, но с тою лишь разницею, что мера эта, по истечении давностного срока, должна утрачивать свой позорящий характер.
В связи с рассматриваемым вопросом обыкновенно принято излагать вопрос о том, принадлежит ли церковное покаяние к последствиям преступления, отстраняемым давностью. Церковное покаяние имеет, по нашему убеждению, значение наказания, налагаемого по суду, и вследствие этого мы считаем более правильным отнести его к отделу о давности, погашающей приговор.
[2] Communie oppinio прежних криминалистов, по словам Дамбаха,высказывается в противоположном смысле. Martin, Lehrbuch § 21, Henke, Handbuch Band IV, стр. 204 и Tittmann считают рецидиву существующей, несмотря на то что прежнее преступление погашено давностью.
Мнение это построено на ложном понимании погашающего действия давности, и его совершенно основательно отбрасывают все остальные криминалисты. Paysen, Ueber die Verjahrung, стр. 74. Grundler, Systematische Entwickelung, стр. 64. Stubel, Strafverfahren, стр. 212 § 1500. Kostlin, System, стр. 307. Unterholzner, B. II, стр. 415. Dambach, стр. 93 и 100. Stenglein, Commentar, стр. 617 и другие. См. Таганцева. О повторении преступлений. Спб. 1867. Стр. 85.
[3] Вопрос этот принадлежит к числу самых спорных. Grundler, стр. 75 и 76, Paysen, стр. 118. По словам Дамбаха, Seyser и Tittmann безусловно требовали уплаты судебных издержек. Quistrop, Rosshirt и Engau, § XXV, стр. 21 и 22, считают взыскание судебных издержек несправедливым, и Engau ссылается на одно решение виттенбергских юристов.
Насколько в начале 18 века судебная практика еще не установилась по отношению к этому вопросу, видно из того, что юридический Гельмштадтский факультет в 1715 году разрешил аналогический случай в противоположном смысле и приговорил подсудимого к уплате издержек.
Текст последнего решения можно найти y Дамбаха, стр. 103. Unterholzner, стр. 415 и 416. Stubel, стр. 211 § 1498. Henke, Band IV, стр. 204, придерживаются следующего мнения: издержки падают на подсудимого, если при открытии судебного следствия не было ясно, что преступление уже было погашено давностью; если же, напротив, обстоятельство это было вполне ясно, то издержки должны пасть на судью.
Из новых писателей, Дамбах смотрит на судебные издержки как на гражданский иск, вытекающий из преступления. Schwarze стр. 113 и Kostlin, стр. 506 и 508, самым решительным образом высказываются против уплаты этих издержек.
[4] Дамбаху можно сделать тот упрек, что он недостаточно всмотрелся в существо судебных издержек.
[5] Verjahrungslehre Band II, стр. 415 и 416.
[6] Ст. 368 постановляет, что осужденный приговаривается к уплате судебных издержек. Г. Неклюдов не совсем точно перевел эту статью. Он изобразил ее следующим образом: осужденный, подсудимый…. присуждаются к платежу издержек и т. д.
Перевод этот может подать повод к недоразумениям, и слово l’accuse правильнее переводить – осужденным, потому что ст. 368 отнесена к отделу, определяющему значение приговора и последствий, из него вытекающих. Ст. эта постановляет, l’accuse…. sera condamne aux frais, etc. (Code d’instr. crim. Chapitre IV, Section II-Du jugement et de l’execution. Art 368).
