Особенные права судебной службы принадлежат должностным лицам судейского звания и сводятся главным образом к несменяемости их; прочие права служат лишь к ограждению ее.
Судьи, подобно прочим должностным лицам, назначались первоначально с сохранением за верховной властью, их назначавшей, права смещения. Это выражалось формулой “a notre bon pleisir, during our pleasure”[1]. Но частые перемещения должностных лиц оказываются вредными для интересов власти, препятствуя образованию традиций и единообразному применению ее распоряжений.
Сама власть мало-помалу начинает заботиться о доставлении службе вообще, и особенно судейской, большей прочности. С другой стороны, трудно ждать надлежащего беспристрастия и полной независимости от судьи, которому ежеминутно грозит опасность отставки:
“Где свобода действий судьи в духе закона и справедливости скована влиянием извне, где для добросовестного отправления обязанностей судьи в виде общего правила требуются подвиги геройства и самоотвержения ввиду стоящей выше его и закона власти, там не может быть правосудия, нет законности и царствует произвол”[2].
Только несменяемость, по замечанию Монтескье, доставляет судьям степень силы и независимости, достаточную для противодействия силам, враждебным правосудию, для преследования и исследования преступлений, невзирая ни на каких лиц, для наказания высокопоставленных преступников, которые легко могли бы воздействовать на судью сменяемого.
По этим соображениям начало несменяемости представляется одним из самых существенных условий судебной службы и занесено ныне почти во все конституционные грамоты.
Колыбель принципа несменяемости – Англия. Здесь уже Вильгельм III постановил о назначении судей вестминстерских и обеспечил им сохранение места и содержания, пока они будут вести себя хорошо; увольнение их дозволялось только по представлению обеих палат парламента.
Георг III, “видя в независимости и правдивости судей существенное условие надлежащего отправления юстиции, лучшую гарантию прав и вольностей гражданских и самое высшее достоинство короны”, в первый же год своего царствования торжественно подтвердил положение Вильгельма III. Оно действует доныне, распространяясь как на вестминстерских судей, так и на судей полицейских, правительством назначенных.
То же начало занесено в конституцию Северо-Американского союза, где оно применяется ко всем федеральным судьям.
Во Франции несменяемость судей появляется не как последствие продажности судебных должностей, а как институт, призванный к жизни королевской властью для упорядочения юстиции и обеспечения точного соблюдения королевских ордонансов, невзирая на лица.
Уже в 1302 г. Филипп Красивый обещал несменяемость судьям, хорошо себя ведущим; в 1467 г. Людовик XI постановил, что никто не может быть лишен своей должности и замещен иначе как вследствие смерти, или добровольного ухода в отставку, или осуждения подлежащим судом за тяжкое служебное преступление; он взял торжественное обещание от своего наследника соблюдать это правило.
Несменяемость предоставлялась должностям, которые никогда не были продажными. Однако старый режим не представлял достаточных гарантий для этого начала, а революция разрушила его и ввела народное избрание судей на короткий срок (2, 4 и 6 лет).
Затем французские укладные грамоты, начиная с конституции VIII г., провозглашают несменяемость судей. Мы встречаем ее в хартии 1814 г., а конституция 1848 г. провозгласила его основным государственным законом.
Однако на французской почве принцип этот никогда не пользовался полной крепостью. Этому препятствовали обстоятельства двоякого рода: во-первых, высказанный еще Монтескье и до сих пор весьма распространенный во Франции взгляд на судебную власть как на отпрыск власти исполнительной и, во-вторых, политические смуты, не перестававшие волновать Францию.
Правительства менялись здесь часто, судебные места не всегда умели держаться вдали от политики, возбуждали неудовольствие новых властей – и вопрос об очищении судебного сословия ставился неоднократно. Наполеон I, Бурбоны и Наполеон III ревностно очищали судебные места, т.е. сменяли судей, по закону несменяемых.
Это совершалось частью административными мерами расправы, частью общими распоряжениями, подрывавшими принцип несменяемости. Так, при Наполеоне I практиковалось закрытие и переименование судов, сопровождавшееся оставлением судей за штатом; при Наполеоне III декрет 1 марта 1852 г. отдал в руки правительства всех судей, достигших 70 лет (в кассационном суде – 75 лет).
Но достойно замечания, что все французские правительства, нарушая по политическим соображениям начало несменяемости, ограничивались отменой его для судей, прежними правительствами назначенных.
Вопрос об очищении судебного сословия возник и при Третьей республике, которая отнеслась к принципу судейской несменяемости гораздо осторожнее, чем все прежние правительства Франции.
С 1870 г. началась разработка этого вопроса в законодательных учреждениях Франции, закончившаяся только 1 августа 1883 г. законом, который, не отменяя несменяемости в принципе, дал нынешнему правительству непродолжительный срок для удаления судей, не отвечающих государственным требованиям.
В этом законе нельзя не видеть новую победу принципа несменяемости и новое доказательство того, что нарушения его во Франции имеют чисто политический характер.
Начало несменяемости принято также в конституциях Швеции 1809 г., Нидерландов 1815 г., Баварии 1818 г., Вюртемберга 1819 г., Бразилии 1824 г., Италии и Португалии 1826 г., Бельгии 1831 г., Испании 1845 г. и 1876 г., Пруссии 1850 г., Австрии 1867 г.
Германское учреждение судебных установлений 1877 г. постановляет, что все судьи назначаются пожизненно. Даже в Турции состоялся в 1874 г. закон в том же смысле, так что ныне принцип несменяемости получил мировое значение.
В истории нашего законодательства начатки к установлению государственной прочности должностей вообще, в смысле ограничения усмотрения начальствующих в увольнении их, замечаются в Учреждении губерний 1775 г. и в Жалованной грамоте дворянству 1785 г.[3], подтвержденных Манифестом и Положением 6 декабря 1831 г. (§139) о службе по дворянским выборам; в последнем содержалось прямое правило, согласно которому удаление от должностей лиц, служащих по дворянским выборам, в том числе уездного предводителя дворянства, может последовать не иначе как по приговору судебного места.
Затем Положением комитета министров 7 ноября 1850 г. в законодательство наше вводится противоположное начало увольнения неспособных и неблагонадежных чиновников без их просьбы по усмотрению начальства. Из борьбы этих начал создалось действующее законодательство Устава о службе гражданской, которое не пошло, однако, далее механического их соединения.
На почве Положения комитета министров образовался знаменитый третий пункт, ныне ст. 788 Устава о службе гражданской. На почве узаконений Екатерины II и Положения 1831 г. образовались служебные прерогативы должностных лиц, обеспечивающие им прочность положения тем большую, чем выше ранг занимаемой ими должности.
Стремление согласовать и примирить эти направления порождает проект Устава о служебных провинностях в его последовательных редакциях. Согласно последней редакции (1901 г.) дисциплинарные взыскания для должностных лиц суть замечание, выговор, денежная пеня, арест и удаление от должности, причем к последнему может быть присоединено воспрещение занимать равную и высшую должность на срок от 6 месяцев до 1 года.
Взыскания эти налагаются по постановлениям непосредственного и высшего начальства и дисциплинарными присутствиями; чем выше ранг должности, тем уже власть начальства, так что для лиц, занимающих должности IV, V и VI классов, начальству предоставлено лишь определение замечаний и выговоров, а более тяжкие взыскания налагаются не иначе как коллегиальными установлениями, дисциплинарными присутствиями.
От обвиняемого требуется объяснение, ему предоставлено право находиться при разборе, отводить членов присутствия, которое постановляет свое определение по выслушании прокуратуры, и приносить жалобы по существу: на решения губернского или городского присутствия – надлежащему министру или Правительствующему сенату по 1-му департаменту, на решения главных начальников и министров, особенно если ими назначено удаление от должности, – Правительствующему сенату по 1-му департаменту.
Отдельно от изложенного намечен особый дисциплинарный порядок для случаев, аналогичных предусмотренным ст. 295 и п. 2 ст.2952 и 296 УСУ, а также для случая обнаружения совершенной неспособности к исполнению своих служебных обязанностей; но и здесь удаление от должности, кроме только канцелярских чиновников и служителей, не имеющих классного чина, может быть определено не иначе как дисциплинарным присутствием.
Таким образом, должностное положение вообще обеспечивается от произвола начальствующих и пользуется известной устойчивостью, прочностью, вытекающей из государственного значения должности.
Но для государственной службы вообще такая прочность по необходимости может быть лишь ограниченной, условной, склоняясь перед требованиями целесообразности; ввиду этих требований при наличности дисциплинарных проступков месту, хотя и коллегиальному, но не судебному, предоставлено право удаления от должности; потому же понятие вины для таких лиц распространяется за естественные пределы ее, на случай неспособности и бестактности служащих.
В отличие от такой ограниченной устойчивости для службы судейской уставы 20 ноября ввели у нас, по примеру Запада, устойчивость полную, в лице института судейской несменяемости.
[1] Французское и английское выражения, которые можно перевести, как “пока мы соизволим”.
[2] Талъберг Д.Г. Несменяемость судей во Франции // Юрид. вести. 1883. № 1. С. 3-55.
[3] Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства от 21 апреля 1785 г.
