Если на судебном следствии будут отстранены обстоятельства, придававшие деянию виновного более преступный характер, то это видоизменение квалификации деяния, влияя на его наказуемость, должно повлиять и на продолжительность давностного срока.
Так, непризнание присяжными обстоятельства взлома должно иметь своим последствием то, что кража предмета, стоящего менее 300 рублей, будет погашаться двухлетнею давностью; и если бы промежуток времени между совершением ее и началом судебного преследования превышал этот двухлетний срок, то суд, даже не приступая к постановлению приговора, должен бы признать подсудимого не подлежащим дальнейшему преследованию, так как преступление, в котором он обвинялся, уже погашено давностью.
Вопрос этот разрешается в том же смысле, как французским кассационным судом[1], так и большинством французских и немецких криминалистов[2].
Вейс, а за ним Шварце, говорят, что признание присяжными смягчающих вину обстоятельств может иметь своим последствием то, что суд, определяющий наказание, должен будет признать, несмотря на обвинительный приговор присяжных, преступление погашенным давностью во всех тех случаях, когда промежуток времени между совершением этого преступления и началом судебного преследования будет продолжительнее срока, назначенного для погашения давностью преступления, влекущего за собою это смягченное наказание[3].
Случай, указанный немецкими криминалистами, представляет собою отступление от общего правила, в силу которого давность отстраняет судебный приговор. В том виде, как мы его изложили, случай этот близко граничит с давностью, погашающею наказание, и отличается по своим последствиям от давности, погашающей преступление.
Обнаружение обстоятельств, увеличивающих виновность лица, может привести к удлинению давностного срока.
Если во время судебного следствия будут обнаружены обстоятельства, увеличивающие виновность подсудимого, то, видоизменяя наказание, они должны будут оказать соответственное влияние и на продолжительность давностных сроков.
Обнаружение подобных обстоятельств может во Франции придать проступку – delit – характер преступления – crime[4]; и понятно, что в этом случае не может быть и речи о трехлетней давности, погашающей проступки. Точно так же и в случае рецидивы, продолжительность давностного срока определяется размерами наказания, назначенного за повторение преступления[5].
Рассмотренный нами вопрос не имеет для русского права никакого практического значения, так как вторая часть ст. 150 Уложения настолько ограничивает власть суда при увеличении наказаний, что на удлинение давностного срока усиление это не может иметь никакого влияния.
Покушение и все виды участия погашаются давностью сообразно с их наказуемостью.
Покушение и все виды участия погашаются давностью, соответствующею наказанию, с ними сопряженному. Вопрос этот был впервые возбужден Гуфнагелем[6]. Разрешение его не представляет никаких затруднений.
Кестлин замечает, что все дело сводится на то, определил ли законодатель для этих случаев наказание более мягкое или нет. В первом случае смягчение наказания должно оказать соответствующее влияние на давность, во втором же должна быть применена poena ordinaria и давность, с нею сопряженная[7].
[1] Helie, стр. 61.1 N 1350. В основу решений Кассационного суда, им приводимых, легло то соображение, что если деяние, во время предания виновного суду, имело все признаки преступления – crime, то, вследствие непризнания присяжными наличности этих признаков, оно совершенно утрачивает характер преступления, и что, следовательно, оно в существе всегда было только проступком, delit, влекущим за собою исправительное наказание и погашаемым трехлетнею давностью. Mangin, N 297.
[2] Kosllin, System, стр. 497, Weis, Strafgesetzbuch, стр. 295, Schwarze, Bemerkungen, стр. 37. См. Hufnagel, Commentar, I Band, стр. 300.
[3] Прусский ober-tribunal, решением от 10 января 186l года, высказался в пользу противоположного воззрения.
Он определил, что признание смягчающих вину обстоятельств нисколько не видоизменяет существенных признаков того или другого преступления и что если деяние, квалифицированное преступлением во время судебного разбирательства, утратит характер преступления, то оно все-таки должно погашаться давностным сроком, назначенным для преступлений, а не для проступков. Goltdammer’s Archiv, Band IX, стр. 129 и 130.
[4] Mangin (loc cit) в подтверждение правильности этого мнения приводит одно кассационное решение.
[5] Brun de Villeret, стр. 162.
[6] Hufnagel, Commentar, I Band, стр. 300.
[7] Kostlin, System стр. 497.
